Алые и золотые блики играли на красивом женском лице, отражённом в карманном зеркальце. Репортёр Акидзуки Дзюри на скорую руку поправила макияж и осмотрелась по сторонам, пытаясь разглядеть в толпе своего оператора. Всё происходящее казалось самым настоящим кошмаром. Пожарные никак не могли остановить пламя, несмотря на то, что сейчас огонь тушили уже три машины вместо одной, прибывшей в самом начале. Медики и спасатели оказывали помощь обгоревшим и надышавшимся гарью людям. Сквозь верещание сирен то и дело слышались крики – то радости, от того, что  кто-то нашел своих близких живыми, то отчаяния, страха и боли. Однако какие бы ужасные вещи не происходили вокруг, Дзюри  – настоящий профессионал и не должна поддаваться всеобщей панике, даже если изначально она планировала совершенно иной репортаж. Камера, мотор, съемка!
- Мы ведем репортаж с места событий. Пожар, начавшийся в выставочном центре, уже локализован, люди эвакуированы, пострадавшим оказывается медицинская помощь. По словам спасателей, число жертв достигло семи человек. Причины возгорания до сих пор не установлены, - голос Дзюри звучал ровно и уверенно. По крайней мере, она надеялась, что зрители экстренного выпуска новостей слышат его именно таким. Эта мысль немного радовала  её. Не радовало другое: руководство выставочного зала и эксперты до сих пор  воздерживались от любых комментариев, а через час Акидзуки надо будет выйти в эфир ещё раз. О чем ей рассказывать?
Репортёр нервно одёрнула пальто и отдала микрофон оператору. Внезапно в поле зрения Акидзуки попали двое полицейских. Понятное дело, что они заняты, но, возможно, один из них сможет уделить ей пару минут? Громко стуча каблуками, Дзюри подошла к ним и представилась:
- Здравствуйте! Репортёр Акидзуки, «Эн-Эйч-Кей Дженерал Ти-Ви». – На пару секунд запнувшись, женщина решила сразу попытать удачу, - не могли бы вы прокомментировать происходящее?
Тот полицейский, что был старше и солиднее, перекинулся взглядом со своим напарником и согласился, а затем велел тому возвращаться к работе.

Сумирэ в который раз потерла виски: голова раскалывалась с тех самых пор, как она пришла в себя после неожиданного обморока. Она уже выпила две таблетки, то лекарства почему-то не спешили действовать. Пульсирующая боль в висках мешала сосредоточиться, и потому она не сразу поняла, чего от нее хочет подошедший полицейский.
- Ах, Канамэ-сан, это вы! - пробормотала Сумирэ, вглядываясь в протянутое ей удостоверение и наконец понимая, что перед ней стоит ее бывший сосед. - Надо же, как тесен мир... Ах, простите, я несу какую-то ерунду - все никак не приду в себя. Простите. Что, простите, вы сказали?
Она замолчала, чувствуя, что начинает заговариваться.

- Нет-нет, что вы, со мной все в полном порядке, - зачем-то соврала Сумирэ. Сказывалась давняя привычка не показывать перед посторонними своей слабости. - Огнем меня не задело, и я прекрасно себя чувствую... Разве что не отказалась бы присесть...
Она выдавила из себя улыбку, обращенную к Канамэ. Надо было, наверное, сосредоточиться и найти скамейку, но пока что у нее получалось только бестолково топтаться на месте: Супирэ сделала несколько шагов в одну сторону, потом несколько шагов в другую, и наконец остановилась на прежнем месте, опасаясь, как бы сосед не решил, что у нее помутнение сознания.
- А вы, Канамэ-сан, что тут делаете? - сказала она, пытаясь перевести разговор на другую тему. - Ах да, вы же вроде говорили: что-то про дачу показаний...